Здесь девушки испытывали зависть.
Но вдовы – те хоть радость материнства
Познать успели, сохранили память
О днях пускай короткой, но любви.
О непорочные островитяне,
Готовые до капли выпить море,
Чтоб хоть на дне на краткий миг увидеть
Своих давно ушедших женихов.
Сестра мечтала обернуться рыбой,
Уйти в зеленоватые глубины,
В надежде брата повстречать однажды,
Держащего разбитое весло.
Гласит молва, что женщины иные
Окаменели от печали долгой
И постепенно превратились в скалы,
Стоящие над бездною морской.
Что галька разноцветная на пляже –
Их слезы, отвердевшие навеки,
Что здесь вода намного солонее
И чуть плотнее, чем в других морях.
Теперь понятно вам, сеньор Гамзатов,
Откуда это имя – Остров Женщин.
Какая горечь в имени красивом!
Есть у него синоним – Остров Бед.
Прошли столетья. Но далекий отзвук
Былой утраты душу обжигает.
Увы, от жизни, что волнами смыта,
Здесь не осталось никаких следов.
Всё перед нами – горсточка приезжих,
Отель, таверна, лавка сувениров,
Лачуга местных жителей – метисов –
Да вывеска с названьем островка.
Судьба такая выпала индейцам –
Быть жертвами извечных потрясений,
Нести невосполнимые утраты...
Неведомо – кого нам тут винить?
Стихию? Ею управляют боги.
Богов? Они везде несправедливы.
Историю! Она неумолима.
Где истина? Кто может нам сказать?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
I
Старик, сошедший с росписей Ороско
Риверо и Сикейроса, вздохнул:
– Как видите, ответ найти непросто.
Ищу, не нахожу, сеньор Расул...
Он трубку закурил. Окутан дымом,
Молчит мудрец, вобравший сотни лет.
Теперь и мне искать необходимо
Все тот же неподатливый ответ.
Да, прав мой гид, сложилось все непросто.
Твержу себе: подумай, оглянись.
Как незнакомые на перекрестке,
Мечта и явь нежданно разошлись.
Я для своей любимой попытался
Сорвать на дальнем острове цветок,
Но лишь репейник мне вонзился в пальцы,
Ладонь ошпарил, душу мне обжег.
Разжечь костер хотел я на вершине,
Чтоб виден был огонь издалека,
Но град меня застиг, дохнуло стынью,
Не разгорелись ветки сушняка.
Страна любви окуталась печалью,
В потоках слез отвесы ближних скал.
И струны лиры глухо зазвучали,
И голос мой почти неслышен стал.