В нашей многокрасочной многоязычной поэтической Дагестаниане имена поэтов звучат, как песни нашей любви, нашей борьбы, нашего мужества.
Я назову самые большие вершины поэтического годекана Дагестана. Батырай — «Пусть у храброго отца не родится робкий сын», Ирчи Казак — «Мужчина должен быть отважным». Саид Кочхюрский — «Проклинаю этот свет, где справедливости нет», Етим Эмин — «Печален этот мир, печален я», могучий Сулейман — «Я буду петь большевиков» и вот Махмуд — «Я с целым миром вступаю в бой».
Если творения этих разных художников придвинуть друг к другу, получится панорама времени.
Они создавали цельную, точную, поэтическую и жизненную программу для себя, для своих современников, да и для нас. В своем знаменитом стихотворении «На смерть поэта» Лермонтов подчеркивает, как невольник чести Пушкин восстал против мнений света. Это же можно сказать о наших певцах, они мужественно восстали против мнений света, и за это многие заплатили своей жизнью. Все они — певцы гор, жившие в одном веке, недалеко друг от друга, при жизни почти не встречались, друг о друге не знали. Никто из них не увидел напечатанными свои произведения.
Махмуд не поет с нами песни сегодняшнего дня, но то, что он успел спеть, для нас стало сокровищем. Его жизнь, его личность, его эпоха вызывают с каждым годом все больший интерес, но прежде всего он интересен нам как поэт, как певец. Сейчас каждая строчка Махмуда, каждое сравнение, каждый эпитет, каждая метафора, замечательная аллитерация его поэзии, его утверждение, его отрицание являются предметом изучения и дискуссий.
Поэзия для него была жизнью, дыханием; влекомый ее зовом, ее музыкой, он шел за ней. У него не было ни полей, ни домов, но при всей бедности своей он все же приобрел кинжал и пистолет, с которыми не расставался, с которыми шел в бой. Карпатские снежные горы знают, каким он был храбрым воином. Он был не только воином, он был землепашцем, ему можно было бы хоть иногда расставаться с кинжалом, ибо кинжал носят, чтобы один раз ударить в жизни, а вот с кумузом он не расставался всю жизнь. И горский кумуз не знал другого такого могучего певца, как Махмуд. Он носил закрученные усы и папаху набекрень. Эту папаху он снимал только, чтобы поклониться своей любимой. Храбрость в бою, верность в любви, непримиримость ко лжи и злу — вот характерные черты этой удивительной личности. До сих пор, когда в чьей-нибудь сакле в горах мы видим рядом кумуз и кинжал, мы прежде всего вспоминаем Махмуда. Должен сказать, Махмуд был во многих домах, во всех аулах желанным человеком, а в своем доме редким гостем. У него не было в обычном понимании своего дома. Кто был в краеведческом музее, тот видел саклю батрака — убогое жилище дореволюционного горца. Только не все, видимо, знают, что это был привезенный из аула дом отца Махмуда, угольщика Анасил-Магомеда. Эта сакля была перевезена в Дагестанский музей художником Мухитдином Джемалом как типичный дом бедного горца, свидетельство нищеты наших людей.
Махмуд в этом доме родился и рано покинул убогое жилище. Отец его вместе с матерью Ашурой ходил в лес, рубил дрова, жег уголь и продавал его то на хунзахском, то на унцукульском базарах. Это припомнили поэту в пору любви его к Муи — дочери богатого царского офицера. Над этой любовью издевались недоброжелатели поэта. «Ты посмотри, в кого сын угольщика влюбился», — но сын угольщика, молодой муталим при Бетлинской мечети, не отступал от своей любви. Над крышами домов, под окнами Муи звучали его чарующие песни. Их стали подхватывать другие, и большой певец Аварии сам Чанка подарил своему ученику Махмуду кумуз, мол, как в твоих руках, никогда он еще так волшебно не звучал. Сегодня мы берем этот кумуз в свои руки, продолжая петь великие песни великих предков.
Мир знает много историй печальной и радостной любви, больше знает несчастной любви. Лейла и Меджнун, Тахир и Зухра, Ромео и Джульетта — их много, эти образы вошли навечно в сознание людей. История любви Махмуда и Муи такая же легендарная для горцев Дагестана. Песня об этом, начатая Махмудом, еще не окончена. Махмуд сам когда-то называл сам себя то Меджнуном, то Тахиром. Эта любовь была единоборством великого чувства бедного, но храброго горца с лживой, жестокой системой обрядов, адатов. Махмуд был окружен со всех сторон клеветой, ложью, но не сдался, сдалась бедная Муи. У этой голубки не хватило сил ради любви расстаться с вековыми адатами, расстаться с укладом жизни, установленным тухумом, родом, мечетью.
В любви Махмуд был неуступчив. Листая страницы стихов и поэм, посланий Махмуда, мы видим движение его души: первая любовь, первые надежды. Муи выходит замуж за другого — песня об этом. Махмуд еще надеется, он пишет гениальные стихи, что, даже если любимая будет иметь десятки мужей, он все равно будет ее любить, если она будет сотни детей иметь, все равно она будет для него неизменной любовью. И Муи соглашается, он похищает ее, но в это вмешиваются старые враги Махмуда Нажмутдин Гоцинский и его свита. Махмуд в отчаянии, брак не состоялся… Легкоранимый певец тяжело пережил эту трагедию. Он пишет об измене подруги гениальное стихотворение, которое знает вся Авария и которое переведено на русский язык и языки Дагестана. Махмуд уезжает в Карпаты. Прощаясь с горами и с солнцем, он говорит:
Покинул я аул, где играла любовь,
Привет мой передайте темным ночам.
Покинул я горы, где страсть расцветала,
Передайте красному солнцу — пусть не заходит больше.
В первую империалистическую войну он попал в Дикую дивизию, частью которой был Дагестанский полк. В небесах Карпат думал он найти забвение. Но увидев войну и ее жестокость, поэт пишет гениальный манифест горской любви — поэму «Мариам». Это удивительное творение родилось от завороженности, от потрясений, от больших волнений, от больших раздумий. ЖизньМахмуда сама по себе была потрясением. Он был пленен всем — любовью к женщине, дождем и снегом, нежностью восхода и грустью заката, цветением вишни и щебетанием ласточек, одним словом — чудом самой жизни, потому что жизнь — это тоже стихотворение, которое однажды природа написала на чистейших страницах своих. Душа поэта легко ранима, потому что чувствует острее, воспринимает больнее все, что происходит с ней и что происходит вокруг.
Махмуд был стойким, мужественным борцом. Вот, скажем, стоит гора, на нее обрушиваются и ливни, и буря, и снегопад. Но она стоит. В этом мудрость. Гора не может убежать. А человек куда убежит от своих невзгод, от самого себя? Никуда. Эти мгновения духовной жизни мы видим в песнях Махмуда, в них все величие его личности. В нем бурлит раскаленная докрасна лава страстей, чувств, которые выплескиваются лишь отлитыми в слова, в слова нестертые, живые…
Что жизнь без любви? Кто не любит — сгорает,
Не стоит любви даже царская власть.
Поэт создает торжественный гимн любви:
Если бы люди прославили сильную страсть,
Я бы стал над землею могучим владыкой,
Утвердил бы над миром я царскую власть,
Если б мир трепетал пред любовью великой.
В песнях Махмуда в какой-то поэтической предельности живут своей жизнью радость, боль, грусть, разочарование, отчаяние, вера, тревога, надежда, таинства влюбленности, жаркая и пылкая страсть. Весь этот мир творит в поэзии Махмуда один главный образ — образ любви. Его стихи удивляют до сих пор чистотой, откровенностью, смелостью, сверкающей необычной метафорой. Слово Махмуда — восторженное, грустное или негодующее — создает настроение, раскрывает внутренний мир человека.
Певец любви, Махмуд сравнивал любовь женщины и мужчины с двумя бурлящими светлыми родниками, которые стремятся друг к другу:
А в глубокой теснине
Льются два родника,
Устремились друг к другу,
Но вовек не сольются.
Много родников и колодцев вырыто у нас в честь павших храбрецов, певцов. Они носят их имена. Раньше, когда в аулах не было клубов, домов культуры, юноши собирались у родника, чтобы высмотреть себе невесту среди приходящих по воду девушек. Сколько любовных чувств загорелось около родников, сколько будущих семейных уз завязалось здесь.
Ты знаешь, о ком песня моя сложена?
Подойди к роднику, сам увидишь, о ком она.
Так писал Махмуд. А еще он писал:
Вот она сидит на пне —
У ручья светло, прохладно,
А не знает об огне,
Что меня съедает жадно.
Однако несчастная любовь для Махмуда стала не только источником жестоких страданий и унижений, но и источником его силы и мужества. Он остается верен своей любви до конца. О своем поражении говорит смело и откровенно:
Эту песнь потому сочинил я для вас,
Что считаю зазорным скрывать пораженье, —
Лишь победам своим посвящать песнопенья,
Чтобы всюду гремел мой хвастливый рассказ.
Борьба, которую Махмуд вел за право любви к Муи, — это борьба за человека, за его достоинство. В этот мир, в мир поэта, постоянно врывается действительность. Вот солдат Дагестанского полка Махмуд возвращается на родину. «Связной влюбленных» становится по поручению Махача Дахадаева связным партизанских отрядов, но нити этой связи быстро прерываются. Слишком много было врагов у поэта. Когда он спускался по лестнице, предательская пуля настигла его. Вот короткая биография Махмуда. Он умер, когда ему было сорок пять лет, с надеждой на новую жизнь. Последнее стихотворение он посвятил нашей революции.
Биография здесь не кончается, и «золотой мозг в серебряном черепе» еще долго будоражит его современников и наследников. Вот к нам он пришел сегодня на свое столетие — вечно молодой, вечно живой, бесспорно всеми признанный великий лирик Дагестана.
При жизни и после смерти вокруг жизни, вокруг личности, вокруг имени, вокруг стихов Махмуда шли дискуссии и споры. Слава к поэту пришла рано, но толкования этой славы были разные. Подлинную оценку ему как легенде гор, его поэзии как удивительному явлению дала наша революция. Не все его сразу приняли, хотя его популярность сравнивали с популярностью Пушкина в России, а Николай Семенович Тихонов в 1933 году назвал его кавказским Блоком. Я сам вспоминаю одну их этих дискуссий. Она проходила в Буйнакском городском театре.
Предыстория этой дискуссии такова: в городе Москве по улице 25 Октября находилось Постоянное представительство Дагестанской республики. Наши студенты, которым не хватало на жизнь стипендии, ходили туда, чтобы перевести некоторые заявления, адресовавшиеся в Верховный суд, Прокуратуру РСФСР, Верховный Совет Дагестана. Тогда часто заявления писали на родных языках, теперь научились писать на русском. Поступает судебное дело на одного гражданина, он был осужден за какое-то мелкое воровство на штраф и пять лет заключения. Этот гражданин ходатайствовал о помиловании. В анкете он указал, что ранее был судим (в 1919 г.) шариатским судом, наказан штрафом и небольшим (три месяца) заключением за убийство Махмуда из Кахаб-Росо. Студенты возмутились. Как же так? За то, что человек воровал, он приговаривается сейчас к пяти годам лишения свободы, а за убийство Махмуда в то время ему только три месяца дали. Написали студенты в Верховный Совет.
Это было в 1938 году. Верховный Совет СССР обратился в Союз писателей: есть ли такой поэт в Советском Союзе? Союз писателей ответил, что в списке членов Союза писателей Махмуда нет. Тогда обратились к знатоку Кавказа Николаю Семеновичу Тихонову, который подробно объяснил, кто такой Махмуд, какой он популярный, какой великий певец. Несмотря на то что со времени его убийства прошло 19—20 лет, дело возвратилось в Дагестан. Надо наказать убийцу Махмуда. Этот суд происходил в Буйнакске. Весь народ собрался. Не знаю, ходили ли так в театр, как на этот суд. Пришли певцы, ученые, земляки, крестьяне. Я учился тогда в педагогическом училище. Это была настоящая дискуссия. Защитники убийцы, которые официально его защищали, повторили ошибочное мнение о Махмуде, что он был только поэтом любви, оторванным от политики. Подумаешь, пел о Муи, только об одной женщине пел, из-за того его классиком делают. Сегодня мы можем убедительно сказать: Махмуд — поэт и гений! Даже если бы он писал только о Муи, он был политически зрелый поэт для того времени. Что такое о Муи петь, горянку возвышать, с самыми лучшими словами к женщине обращаться? В то время это была храбрость и за это платили жизнью. Какая несчастная жизнь была у нашей горянки, которая никогда не слышала ласкового слова! Давно Петрарка воспел итальянку, давно французы воспевают француженок, давно китайцы воспевают китаянок, японцы — японок, давно Грузия воспела своих грузинок устами Руставели, Бараташвили и других замечательных певцов. Русских Пушкин воспел — «Я вас любил: любовь еще, быть может…», «Я помню чудное мгновенье…». Одна горянка осталась оскорбленной, униженной, но гордой духом. Пришел поэт Махмуд и сказал: «Мне рая не надо, ты мне нужна, горянка». Он ее назвал цветком, звездой, за нее пошел против религии, против невежества, против обрядов и всей лжи, которой была окутана горянка.
Неужели он, поэт, воспевая женщину, не боролся против зла и жестокости мира? Он, как никто до него, боролся. Боролся всю свою недолгую жизнь. Он был героем своего времени. И это раньше признали в нем враги, иначе его бы плетью не били, стопалочными ударами не наказывал кровожадный палач дагестанского народа Нажмутдин Гоцинский. Но сама жизнь в конце концов привела поэта-борца к революции, к участию в партизанских отрядах. И бросить тень на его светлую личность мы не дадим.
Этот бедный горец гордо бросил вызов: «Сейчас в почете те, кто хинкал имеет, а я считаю — кто честь имеет!»
Некоторые литераторы утверждают, что в махмудовских произведениях много арабских слов встречается, что он иногда женщину сравнивает с райской птицей, что пишет Махмуд под влиянием арабской поэзии.
Во-первых, Махмуд, как говорил Гамзат Цадаса, никогда не знал арабского языка в совершенстве, арабские же слова он использовал, чтобы возвеличить нашу женщину. Махмуд подлинно национальный поэт, потому народ и сегодня поет его песни. У нас были поэты, которые под арабским влиянием писали или по-арабски писали, их никто не помнит, только в Институте истории, языка и литературы с большим трудом их изучают. Но есть и такие, кто считает Махмуда чуть ли не ашугом, неграмотным человеком. Мы ценим великие создания ашугов, но нельзя в один ряд ставить ашуга и образованного поэта, каким был для своего времени Махмуд. Он писал пером, хотя пел под свой кумуз. Он не ашуг, он подлинный писатель.
Продолжается дискуссия: кто же Махмуд — романтик или реалист? Мое мнение — он романтично воспринимал мир, красоту и реалистически их изображал. Он был романтиком и реалистом. Ему не чуждо было ни то, ни другое, хотя он писал, не думая ни об одном из этих направлений в литературе.
Исключительно большое значение имеет поэзия Махмуда. И сегодня он — новое явление в горской поэзии. Гамзат Цадаса сказал о нем так: «Он оседлал до сих пор никем не обузданного коня горской поэзии» и этим сделал новое сравнение. Если раньше поэт сравнивал один предмет с другим, Махмуд сравнивал состояние души с состоянием природы, один предмет с другим предметом; сравнения его неожиданны, а замечательный махмудовский язык и сегодня — литературный язык аварского народа. Когда читаешь его творения, их хочется петь, так они прекрасны и музыкальны. Я говорю не о внешнем звучании стиха, а о его внутреннем настроении.
Махмуд пел о своей любви, но его личное становится общечеловеческим, потому что любовь является общечеловеческим чувством, потому что он гениально воспел ее. В его поэзии звучит большая интимная любовь и интимно звучит большая любовь. Говорят, что к Махмуду пришел однажды юноша и попросил его написать стихи о своей возлюбленной. Он написал замечательные стихи. Потом к поэту пришел несчастный юноша, возлюбленная которого вышла замуж за другого. Махмуд написал снова замечательные стихи. Слава о певце росла, его пели старики и молодежь, влюбленные и покинутые, счастливые и несчастные. Тогда к нему пришел влюбленный во вдову… с той же просьбой — воспеть его избранницу. И снова Махмуд создает прекрасные стихи. Его спрашивают: как же так — влюбленные разные, а стихи все хорошие? Махмуд отвечает: потому что боль и любовь всех я вместил в себя. Да, боль и любовь всего народа стали его жизнью, его поэтическим образом. Вся трагедия горской любви и вся радость горской любви вместились, как ни в ком, в этом замечательном сыне дагестанских гор.
И неудивительно, что поэзия великого Махмуда продолжается для всех нас и сегодня. Его любят, по его улице в школу ходят дети, молодежь посвящает ему звонкие гимны, поэмы. О нем писал замечательные стихи и Гамзат Цадаса, Эффенди Капиев великолепно передал всю прелесть стихов Махмуда на русском языке:
Горящего сердца безрадостный вздох,
Быть может, ты примешь, небесная мгла?
Дрожащего тела немую мольбу
Не сможешь ли взять ты, о туча небес?
Мы испытываем огромное чувство благодарности к тем, кто впервые издал в Москве книгу Махмуда, ко всем пропагандистам его поэзии, его таланта. Образ певца любви вечен. Да, женщины гор и сегодня жалеют, что с ними нет Махмуда. И не только женщины гор. На его могилу в Кахаб-росо приехала девушка из Калуги с русскими цветами. На русском языке читала она стихи Махмуда о любви, о нежности, о верности. Вот в такое время мы живем. Махмуд сравнивал свою мечту о любимой с двумя цветками на вершинах гор, которые тянутся друг к другу, но соединиться не могут; с двумя реками в ущелье, которые текут рядом, но никак не могут слиться воедино. Наши народы до революции тоже стремились друг к другу, но злые ветры мешали им соединиться. Сегодня эти реки соединились. Мы создали великое единое море нашей дружбы, нашей любви. И снова вспоминается Махмуд, который сказал: «Горный тур, который ищет в скалах дорогу, иль дорогу найдет, иль погибнет». Дагестан был тоже, как горный тур, который искал дорогу в большой мир, он нашел эту дорогу и вступил в ту человеческую весну, о который мечтал Махмуд и все наши предшественники.
Говорят, Махмуд из Кахаб-росо погиб на четвертой ступеньке лестницы. Мы не верим. Махмуд поднимается и сейчас по этой лестнице, и у нее нет конца…
1987