Это крепкое слово — уверенность. В своих силах — уверенность. В победе — уверенность. В непоколебимой правоте нашей — дум наших, дел наших, наших мечтаний.
Как мы будем жить завтра? Остановись и подумай: это зависит от тебя. Не спеши говорить, клясться, давать обещания — красивые, звонкие и… нереальные. Говорят у нас: «Как бы ни был красив кинжал, вырезанный из дерева, им не зарезать даже цыпленка. Он годен лишь для того, чтобы перерезать нити дождя».
Нам не нужно придумывать несбыточное. Мы уже сегодня ставим и решаем такие сложные задачи, о которых вчера еще только мечтали. Сказано: «Сила наших планов, залог их реальности в том, что они неразрывно связывают подъем жизненного уровня с подъемом общественного производства, с повышением производительности труда».
Золото и серебро сами по себе еще ничего не значат. Нужно, чтобы у мастера были золотые руки. У нашего народа — золотые руки. Это он создает новые города и гигантские плотины. Это его руками возделаны поля и сады.
Да, мысли и чувства приходят к нам, как гость в горах,— без приглашения, без предупреждения. А у нас в горах не бывает гостей маленьких и больших, важных и неважных. Самый маленький гость важен потому, что он гость. Не спрашивая, откуда он, мы ведем его поближе к огню, оказываем уважение, подобающее гостю.
Как гость в горах, появились у меня эти заметки. Не задавайте вопроса, почему я пишу здесь о том-то или об этом. Не отвечу — не знаю. Я прожил на свете больше пятнадцати тысяч дней. Я исходил и изъездил множество дорог по земле. Я встречал разных людей. Мои впечатления бесчисленны, как ручейки во время дождя в горах.
Мой Дагестан — это Северный Кавказ. Мой Дагестан — это не только горы, но и плодородные поля. Больно сейчас вспоминать грустное, но и нельзя забывать его. Я имею в виду то время, когда в мой Дагестан пришла беда, расколола землю, разрушила аулы… Года не потребовалось, чтобы восстановить разрушенный Дагестан. На зеленые пастбища выходят отары овец — гордость Дагестана. На возделанных полях поднимается пшеница — словно и не было тех тяжелых весенних дней семидесятого. Потому что люди сами делают свой день — сегодняшний и завтрашний: настоящие люди, конечно.
Я писал:
Друг запомни: не для счета,
Не для ровного числа,
А даны нам для полета
Два незримые крыла.
У наших народов есть крылья. Может быть, это сказано слишком красиво, но разве красивое слово — неверное слово?
Растет мой Дагестан, богатеет, краше становится — сердце мое переполняется радостью и гордостью: разве сын не должен гордиться своей матерью?
Москва — вторая мать всех народов нашей страны. Мы все — в вечном сыновнем долгу перед нею. Пусть она станет еще краше, еще прекраснее.
Простите меня, пирамиды Египта, дымчатые берега Сены, подстриженные газоны Лондона, свистящие магистрали Америки — я лишь любовался вами. Но сердце мое учащенно бьется, когда я снова — в бессчетный раз — вижу Красную площадь, Кремль.
Побывал я в разных концах земли, встречался с разными людьми. Бывал я и на высоких приемах у королей, президентов или премьер-министров. Как продумано все там, как подчеркнуто вежливы поклоны, как расчетливо взвешены слова и комплименты. Там артисты похожи на премьеров, а премьеров не отличишь от артистов.
У меня в Москве — тысячи братьев и сестер: из России и с Украины, из Грузии и Туркмении, из Латвии и Молдавии. Сколько новых имен и адресов хранит моя потрепанная записная книжка — это мои друзья.
Я говорю им:
Если ты кунак, то мой порог
Ждет тебя, сдувая облака.
Если ты от жажды изнемог,
То моя река — твоя река.
Если даже на дворе черно, —
Встречу сам, подай лишь только знак,
Вот мой хлеб, вот розы, вот вино,
Все, чем я богат, твое, кунак…
«За годы социалистического строительства в нашей стране возникла новая историческая общность людей — советский народ. В совместном труде, в борьбе за социализм, в боях за его защиту родились новые, гармоничные отношения между классами и социальными группами, нациями и национальностями — отношения дружбы и сотрудничества."
Так сказано и так есть.
Вспомнились старые строки:
Откуда ты, молодость?
Я отовсюду!
Кем будешь ты миру?
Днем завтрашним буду.
Говорят у нас: «Если бы в мире не было слова, то мир не был бы таким, какой он есть». И еще говорят: «Поэт родился за сто лет до сотворения мира».
Дагестанский поэт Сулейман Стальский сказал как-то: «Я поэт не лезгинский, не дагестанский, не кавказский. Я поэт — советский, я хозяин всей огромной страны».
Я бы сравнил литературу с пандуром, а писателей — со струнами, натянутыми на нем. У каждой струны свой голос, свое звучание, но вместе они создают аккорд. Прекрасный звонкий пандур — советская литература! Судьба писателей неотделима от судьбы Родины.
Языки народов — звезды на небе. Пусть сияют звезды. Моя звезда — дагестанская литература. Геологи говорят, что и в маленькой горе может оказаться много золота. Я верю этому.
Народный поэт Дагестана Абуталиб заметил: «Самое плохое состояние для писателя — серединка наполовинку. Он должен чувствовать себя или волком, заевшим зайца, или уж зайцем, убежавшим от волка».
Нужно больше требовательности к самим себе и к своим товарищам по профессии.
Кто первый: писатель или его тема? Тема рождает писателя или писатель тему? Тема — это мир писателя. Без нее он не может существовать. Она — его небо, его воздух, вода, что он пьет, хлеб, который он ест.
Моя тема — Родина. Мне не надо ее искать, и выбирать. Не мы выбираем родину: она выбрала нас. Нет орла без неба, форели без горного ручья, тура без крутой скалы. Не может быть писателя без родины.
1980