Песня четвертая
Старшая сестра моя,
Все чаще
Провожу с тобою вечера.
У постели мамы уходящей
Ты сидела, старшая сестра.
Я далеко был…
А ты с любовью,
Не смыкая утомленных глаз,
Наклонялась к маме к изголовью,
Материнский слушала наказ…
– Ты скажи, сестра, скажи мне прямо:
Завершая трудный путь земной,
Верно, горько жаловалась мама,
Что не едет долго сын домой?..
– От нее я не слыхала жалоб,
Не срывался с губ ее упрек…
Раз она вздохнула: «Прибежала б
К нам весна скорее на порог!»
Говорила: «Долго ль до рассвета?
Что сегодня – солнце иль туман?
Неужели журавли на лето
Прилететь забыли в Дагестан?!»
– Ты скажи, сестра, ты вспомни точно,
Что еще тревожило ее?
– Все молчала… Только спросит: «Дочка!
Как в ауле там житье-бытье?
Может быть, родился в эту зиму
Мальчик или девочка в Цада?»
И еще: «Далеко ль Хиросима?
Верно, там большие холода…»
– Старшая сестра, какое слово
В час последний свой сказала мать?
– Что сказала?.. Ничего такого.
Люльку попросила показать.
«Старой люльке пустовать не нужно,
Без детей, мол, в доме нет тепла…»
Прошептала нам: «Живите дружно.
Помните меня». –
И умерла.
Песня пятая
Говорят, что древний эллин,
Погружая в небо взгляд,
В глубях облачных расселин
Видел бога, говорят.
Дома ль я иль на чужбине,
Но везде в часы тревог
Маму вижу в звездной сини –
Вот единственный мой бог.
Говорят, индиец старый,
Наблюдая ход светил,
Отвращал судьбы удары,
Верный путь свой находил.
Дома ль я, в чужом ли крае,
Но, когда от звезд светло,
В мыслях к маме я взываю:
«Где добро мое, где зло?..»
Песня шестая
Как ты просила, мама, – камень скромный
Могильный холмик осеняет твой.
Но для меня и неба свод огромный,
И вся земля – твой памятник живой.
– Скажи мне, дом, скажите, стены, рамы:
Кто охранял святой уют жилья?.. –
И дом в ответ прошепчет имя мамы:
– Все мама, все – родимая твоя.