I
Шамиль расхохотался яро,
Натягивая удила,
Когда на знамени сардара
Узрел двуглавого орла.
— Что за диковинная птаха?
Такой я прежде не встречал.
— Сей герб — знак власти падишаха, —
Ответили за толмача.
Имам залился смехом снова:
— То ль брат с сестрой?
То ль муж с женой?..
Хвала Аллаху, край суровый
Живет своею головой.
Пусть эти сумрачные скалы
Рождают одноглавых птиц.
Но ни одна из них, пожалуй,
Не упадет пред этой ниц.
Пусть на ветру, подобно флагам,
Их крылья реют в небесах.
Неведомы орлам Каф-Дага
Ни замешательство, ни страх.
Им не нужны чужие гнезда
В угодьях белого царя.
Но за свои с отвагой грозной
Они полцарства разорят.
Да будет так, покуда реки
Не побегут по руслу вспять, —
Сказал Шамиль, сжимая крепко
Серебряную рукоять.
… Вдали зацокали подковы.
Чалма сверкнула, будто снег.
И, как орел белоголовый,
Взлетел к вершинам человек.
II
Шли годы…
Кровью истекая,
Ползли по скалам и камням.
И каркала воронья стая
Злорадное: — Смирись, имам.
Не счесть ошибок и ушибов,
А он, как прежде, рвется в бой —
От Ахульго и до Гуниба
Дорога в двадцать лет длиной.
Но все сильней терзает душу
Неверная ночная мгла.
Петля сжимается все туже
На шее горного орла.
И девятнадцать ран тяжелых
В ненастье ноют все тупей,
Да смотрят исподлобья жены,
Баюкая больных детей.
Знать, пробил час его молитвы,
Последней на родной земле…
Кто обожжен пожаром битвы,
В потухшей не сгорит золе.
Беду не развести руками,
И боль не вырвать из груди,
Как штык…
Уже на сером камне
Нарядный генерал сидит.
И ждет, когда почетный пленник
В чалме, сверкающей, как снег,
Пред ним склонится на колени.
Аминь. Отныне и навек.