V
Скрипит, качается кибитка.
Зло чертыхается конвой.
Нет для имама хуже пытки,
Чем отупляющий покой.
Не спится… Тягостна дорога.
Но думает о том мюрид,
Как полумесяц круторогий
Над плоской саклею горит.
И как от речки спозаранку,
До петухов успевши встать,
Кувшин с водой несет горянка,
Лицом похожая на мать.
Прозрачны прошлого картины…
А настоящее впотьмах,
Где цепких мыслей паутина
Способна враз свести с ума.
Воюют чувства в сердце львином
И на две части рвут его:
В одной — российская равнина.
В другой — Гуниб и Ахульго.
Там, в прошлом — подвиги и слава
На перекрестке двух Койсу.
А здесь — великая держава,
Творящая неправый суд.
Там — горсть родной земли и воли
В кольце штыков и черных дул.
А здесь — широкий пояс Волги
Империю перетянул.
… И вдруг Шамиль расхохотался:
Он вспомнил странного орла,
Что на штандарте развевался,
Для схватки распластав крыла.
Как будто бы двуглавый хищник
Напоминал ему без слов:
Мол, у меня не две, а тыщи
Некоронованных голов.
Имам насупился угрюмо,
Глаз не смыкая до утра,
Он черные, как четки, думы
Взволнованно перебирал.
В Медине путь закончив долгий,
Он понял вдруг, от бед устав,
Что реки горные и Волга
Впадают в Каспий неспроста.