* * *
Слетел ко мне голос таинственнокрыло
Над белой купелью стремительных рек:
«Знай, в мире подлунном все было, все было,
Что пережил ты за обыденный век.
И может быть, впрямь от любовного зова
До черного дня и заплаканных глаз
Все так для тебя изначально и ново,
Хоть было до этого тысячу раз».
* * *
Наступили весенние дни,
Снова птицы ворвались в дубравы,
Ничего-то не знают они
О великом недуге державы.
Был когда-то беспечен я сам,
Походя на веселую птицу.
Нынче внемлю иным голосам,
И слеза прожигает страницу.
* * *
- Почто не приходите нынче ко мне,
Стихи, не рожденные из-за боязни?
- Из племени мы воробьиного разве,
Чтоб взмыть, когда сокола нет в вышине?
- Любовь, что покинута в страхе была,
Прости и вернись, позабыв о печали.
- Я звездного рода, оценишь едва ли
Приход мой теперь, если сгинула мгла!
* * *
Был я кровными долгами
Облечен.
И бой вести
Рвался с давними врагами
У товарищей в чести.
И не думал, что способен
В соплеменном мне краю
Верный друг, как недруг злобен,
В спину выстрелить мою.
* * *
О радио, ты бога не гневи,
Восьмиминутный даровав мне срок,
Чтобы восьми избранницам в любви
Восьмого марта я признаться мог.
Восьми минут не мало ли на них
Или минутой обойдусь вполне?
Не мало ли мне женщин восьмерых,
А может, и одной куда как много мне?
* * *
Поэтом не был я, когда с вершины
Твое влюбленно имя прошептал.
И песнею с той памятной годины
Оно слывет, уплыв за перевал.
Изречь немало, сделавшись поэтом,
Напевных слов мне было суждено,
Но не твое ли имя в мире этом
Есть лучшее, что мной изречено?
* * *
В подножье гор и около вершин
Сливаются,
достойные родства,
Полуденных небес ультрамарин,
Полуденного моря синева.
Сквозная даль,
ты облаков не хмурь
И белый парус предо мною вскинь…
Какая неизбывная лазурь,
Какая удивительная синь.