* * *
– Какая всех выше из гор
Известна подлунным пределам?
– Такою была до сих пор
Гора между словом и делом!
И ведомо миру одно:
Незримо представшую взору,
Не каждому в жизни дано
Преодолеть эту гору.
Мучительно пламя стыда,
И, смерть предпочтивший позору,
Пусть лучше погибну, когда
Я взять не смогу эту гору.
– Какую из множества рек,
Что кажется прочих не шире,
Не в силах порой человек
Преодолеть в этом мире?
От берега Чаянья вплавь
Нам в жизни кидаться знакомо,
Но берег по имени Явь
Стать может чертой окоема.
Молю: позови и покличь,
А разочаруюсь – утешь ты,
Чтоб берега Счастья достичь,
Я не оставлял бы надежды.
* * *
Дмитрий Гулиа,
верною дружбой влеком,
Был кавказским отца моего кунаком.
Создал «Азбуку» он для абхазцев,
когда
Долг поэта познал в молодые года.
И стихи сочинял он –
отцовский кунак,
И небесный на них отпечатался знак.
Начинались с «Азбуки» тропы письма,
Чтоб потом, как вершины, стояли тома.
И когда побелела его голова,
Золотая о нем не старела молва.
До того, как покинуть подлунный предел,
О любви лебединую песню он спел.
Неспроста, где клубятся в дверях облака,
Вспоминаю отцовского я кунака.
Говорила любовь мне не раз на веку:
– Приобщи молодых к моему языку.
Ты, создав для них азбуку,
в ней озари
Слово каждое страстью моей изнутри,
Чтобы сватали парни аульских невест,
Колыбельные песни звучали окрест.
* * *
Я окажу тебе услугу
И провожу твою подругу.
Домой при свете фонарей
До самых до ее дверей.
Вот только –
твой слуга покорный –
В парк дозвонюсь таксомоторный,
Подам пальто. Оденусь сам
И возвращусь, как по часам.
Ложись и спи!
Гляди, как поздно!
Ну, что с того, что небо звездно?
Зачем, не приложу ума,
Со мной поедешь ты сама?..
Домой твою подругу вместе
Везем.
Она подобной чести
Достойна по такой поре,
Не зря так звездно на дворе.