Доктора вы мои,
днем и ночью
На рентгене вам нынче дано
Видеть сердце людское воочью
С каждой болью его заодно.
Но при том,
доктора медицины,
Вы не в силах сквозь тайный барьер
Образ женщины в сердце мужчины
Хоть на миг увидать, например.
Как же так,
вы скажите на милость,
Может в сердце, забывшем покой,
Что легко бы в руке уместилось,
Целый мир умещаться порой?
* * *
Ревнивый мавр опять
В измене убежден,
И станет умирать
Кармен в который раз.
И хан Гирей взбешен:
В гареме у него
Сладчайшая из жен
Давно, как не верна.
И нет ни одного
Театра,
чтобы в нем
Ход действия всего
Шел волею судеб.
Опасней, чем с огнем,
Любовная игра,
И в замысле своем
Всевластен режиссер.
Но своего тавра
Слова в устах у нас,
То жизнь, а не игра,
Не на подмостках мы.
Сегодня, как вчера,
Играть самих себя,
Исполненных добра,
Судило небо нам.
Безумствуем, любя,
Пред миром с давних пор,
Самих себя губя
И утверждая вновь.
А кто наш режиссер,
Что властью наделен?
Не хворост ли в костер
Бросает он всяк час?
* * *
– Что желаешь, свет очей?
– Обними погорячей, –
Гор безмолвных посреди
Грянул отзвук в тишине.
– Слышал я, идет молва...
– Что твоя, друг, голова
На моей лежит груди, –
Отозвалось эхо мне.
Крикнул: – Любишь или нет?
– Сам узнаешь, – был ответ, –
В час, когда скажу: «Приди!»
Иль оставлю в стороне.
– Кто ты есть, скажи, мои свет?
Эхо грянуло в ответ:
– Я твоей тоски – слеза,
Твоего веселья – лик!
– Словом в песне быть я рад!
– Ты в ней – слово, я в ней – лад!
Ты – ветрило, я – гроза.
Жажда ты, а я – родник!