НАДПИСЬ НА КНИГЕ,
КОТОРУЮ ПОДАРИЛ СУДЬЕ
Тебе я книгу подношу, судья,
И приношу заране покаянье,
Когда не все, что в ней поведал я,
Достойно будет твоего вниманья.
Огрехов много в книге ты найдешь,
Порой в стихах нет сабельного звона.
Но если ты в них обнаружишь ложь,
Суди меня всей строгостью закона.
НАДПИСЬ
НА КАРИКАТУРЕ МОЕЙ,
СДЕЛАННОЙ КУКРЫНИКСАМИ
Тому уже немало лет,
Как Кукрыниксы мой портрет
Сумели написать с натуры
Для дружеской карикатуры.
Смешон. И волосы вразброс,
И славно скальный выступ – нос.
Они сложились на троих,
Мой образ довообразили.
Клянусь, никто правдивей их
Изобразить меня не в силе.
НАДПИСЬ НА СОБСТВЕННОЙ КНИГЕ
Есть примета, какую века
Сохранили вдоль горных дорог:
Сможет конь пережить ездока,
Если этот скакун белоног.
И на лоб лошадиный ладонь
Я кладу, не скрывая любви.
Ты меня, белоногий мой конь,
Как наездника переживи.
Лег на горы клубящийся снег,
Смотрят звезды сквозь щели бойниц,
Пусть и впредь продолжается бег
Мной подкованных белых страниц.
НАДПИСЬ, СДЕЛАННАЯ МНОЮ
НА КНИГЕ ОТЦА
«Тобой, отец, гордился я немало
И лишь тебя боялся одного.
А кем теперь гордиться, как бывало?
По-прежнему бояться мне кого?»
И вдруг над материнскою могилой
Раздался голос, излучая свет:
«Отцом и впредь гордись, сыночек милый,
Его лишь бойся до скончанья лет!»
НАДПИСЬ НА ПИСЬМЕ ЭФФЕНДИ КАПИЕВА
ЛИТЕРАТОРУ Н. Н.
Ах, Эффенди, тебе прощенья нет,
Для нас ты создал страшную угрозу,
Когда Н. Н. писать еще и прозу
Неосторожный подавал совет.
Слагал бы твой усердный адресат
Стихи, как встарь, про соловья и розу,
Так вот поди, он стал писать и прозу,
И в этом ты пред нами виноват.
НАДПИСЬ НА РУКОПИСИ
СОБСТВЕННОГО СЦЕНАРИЯ
«ХАДЖИ-МУРАТ»
Лихой наиб, в отчаянном бою
Давно срубили голову твою.
Покоится близ отчего предела
В могиле обезглавленное тело.
Но почему, хоть ты погиб давно,
Тебя еще боится Госкино?