Надписи

А я знаком был с женщиной такой,
Которая ушами пишет книжки,
Вернее, создает их... понаслышке,
Перо сжимая цепкою рукой.

В застолье с полными бокалами
Мы ждем, поднявшись в полный рост,
Когда толкать губами вялыми
Окончит тамада свой тост.

Я с нетерпеньем в горском дворике
Открыл стихи, но, как назло,
Вдруг предисловие – дань риторике –
Мне к ним дорогу перешло.

И в ярости насупил брови я,
Невольный соблюдая пост.
Ах, сочинитель предисловия,
Когда же кончится твой тост?!

Читать не легче, чем попасть в аварию:
На каждое из слов – по комментарию.

Вспоминаешь о том, как ты был
Барабанщиком в детстве и рьяно
В белокожую грудь барабана,
Бодрый мальчик, без устали бил.

Над ущельем клубится туман,
Я открыл твою книгу и снова
Слышу: праздно гремит барабан,
Заглушая и чувство, и слово.

Расстались вы, но горевать не надо,
И впору небо вам благодарить,
Что свет не увидало наше чадо
И алименты не за что платить.

Читал роман твой. Это, брат, не «Мцыри».
Какой охват людского бытия!
Мне стало ясно, что в подлунном мире
Есть два несчастных: это ты и я.

Какое совпаденье роковое,
Мы словно угодили под обвал:
Несчастен ты, что написал такое,
Несчастен я, что это прочитал.

Я раньше думал, что на небосклоне
Для всех восходит солнце поутру,
Но заблужденье собственное понял,
Когда прочел собратьев по перу.

В стихах аварских вечное светило
Сияет для аварцев круглый год,
То для даргинцев светит с новой силой,
То для кумыков жару задает.

Я раньше думал, что в горах суровых
У нас несхожи только языки,
А в остальном, как всюду, право слово,
Смеются дети, плачут старики.

Но оказалась мысль моя ошибкой,
Поскольку я узнал на склоне лет,
Что есть национальные улыбки
И «да» национальное и «нет».