А когда от них приходит весть,
Плачет мать, не в силах перенесть, –
Лучше бы в далекой стороне
Без вести пропали на войне.
Презираю! Не о них пою –
О погибших без вести в бою.
* * *
Молчите лучше! Спор о песне и о хлебе –
Лишь пустозвонство, лживый фарс и болтовня.
Отца клевали, а теперь клевать меня
Вы принимаетесь – ведь мой отец на небе!
А у него, признаться, не было ни дня
Без ваших коршунских нападок и долбежки:
«Мир – это хлеб, и мы съедим его до крошки,
А песней кормят не народ, а соловья».
«Нет, мне не надо сверх того, что я имею», –
Он пел и горцев ободрял струной своею.
Теперь воздвигнут он страной на пьедестал,
Теперь Гамзатом дорогим для вас он стал.
Но я ведь сын его и знаю, как завзята
Корысть, спешащая купить портрет Гамзата.
* * *
Нигде не чувствовал себя такой крупицей,
Как здесь, где высится безбрежный океан.
Его я слушал, и воздал он мне сторицей –
Легенды пел, дарил мелодий ураган...
К нему пришел я гневом, болью поделиться,
Обидой жгучей! Но, смеясь, как мальчуган,
Он говорил мне: глупо гневаться и злиться
На то, что честь твою порочит интриган.
Я ни сочувствия не вызвал, ни печали.
Он говорил: какие выстрелы звучали,
Какие бури посещали белый свет,
Но все на месте – океан, скала, поэт!
Живи, как будто все твои невзгоды –
Ошибочный прогноз бюро погоды.
* * *
Ирчи Казак , вовсю летит к тебе гонец –
Мол, хочет песни оценить твои Шамхал.
Ирчи Казак, с гонцом ты прибыл во дворец,
Ты пел свое, владыка злобой полыхал!
Тебя в Сибирь сослал он, пламенный певец.
И в кандалах ты все о Каспии вздыхал...
Тоска, побег – и возвращенье наконец!
Но мост и ночь... убийцу шлет тебе Шамхал.
Когда впервые эту повесть услыхал,
Я горько плакал, о Ирчи Казак, мой брат!
Но что-то понял я потом – и хохотал:
Поэт бессмертен, хоть убей его стократ!
Я – не Ирчи Казак, ты тоже – не Шамхал,
Но я смеюсь – ведь ты меня угробить рад!
* * *
О, Каспий, сколько мощного бурленья
В твоих волнах, летящих предо мной!
Кто возомнил себя венцом творенья,
Тот будет смыт и поглощен волной.
Каскад имен добычей стал забвенья,
Как щепки, мусор, как поэт иной...
Бывало, плыли связками поленья,
Себя эскадрой возомнив стальной!
Забыто, смыто, хладной глубью взято...
Но суть осталась и, как мир, цела!
Волной не смыло Сулеймана и Гамзата –
Стоят над Каспием, где вечность их свела.
Откуда знать мне, пощадишь ли ты когда-то
Одну хоть песню, что судьбой моей была?