II
Аул велик, аул богат...
Ну, чем не город это?!
Его бессонно сторожат
Два строгих минарета.
Там годеканов – целых три,
Где богатеи деды
До потухающей зари
Ведут свои беседы.
Там уважаем больше всех,
Поскольку всех богаче,
Седобородый Халимбек,
Кому во всем – удача.
Как хан кази-кумухский зол,
Ни много и ни мало –
Величием он превзошел
Тарковского шамхала.
Баранов у него – не счесть,
Коней горячих – тоже,
Но все ж у Халимбека есть
Сокровище дороже.
Алмаз невиданной красы –
Единственная дочка.
Она стрелой в груди Мусы
Застряла – как нарочно.
И знал у нас и стар и мал,
И ты, возможно, Солнце,
Что он, Муса, все песни слал
Как раз в ее оконце.
Он пел: «О, красная любовь!
О, ты, несчастная любовь!
Как небо – синяя любовь,
Белее инея – любовь!»
Он пел о всех цветах любви,
Твердил он все упрямей:
«Себя скорее назови
Прелестными устами!»
– Чабан! Зовусь я – Нафисат.
Но что тебе от имени?
Другого мне в мужья сулят...
Чабан, чабан, пойми меня!..
Ох, сердце рвется от тоски!
Умру, наверно, скоро я...
К нам каждый вечер старики
Приходят с уговорами.
Чабан, ужасен отчий гнев...
Но я была девчонкою,
Когда пленил меня напев
Про красную, про черную.
С тех пор твержу я вновь и вновь:
Любовь моя всесильная,
Ты – красная моя любовь,
Любовь – как небо – синяя!
Могу ль я стать чужой женой
С такой большой любовию?
Ложусь в постель... Ты с чаганой
Стоишь у изголовия...
Она поет... И нету сна!
Ни жалости, ни милости!..
Будь проклята ты, чагана!
Чтоб вдребезги разбилась ты!