Надписи

Когда, бывало, мысль сверкнет,
То в это чудное мгновенье
Коней четверку подает
Мне преданное вдохновенье.

Где нынче страсть минувших дней?
О ней напомнить лишь готовы
Оставшиеся от коней
Луноподобные подковы.

Ты знаешь, Патимат, над тем смеюсь я ныне,
Что на заре непрозорливых лет
Писал стихи, где отдал дань гордыне
И мнил себя бог знает кем, мой свет.

Ты знаешь, Патимат, о том грущу я ныне,
Что скуден хлеб посева моего,
Что я порой, так легок на помине,
Стучался в дом, где нету никого.

Написан стих, но вновь спешить не стану
И, прежде чем, произнеся «аминь»,
Его прочесть решусь я Дагестану,
Прочту тебе: одобри иль отринь.

И если Дагестана одобренье
Я получу в небесной вышине,
То всей стране явлю стихотворенье
И за него не будет страшно мне.

Рожденное в бессоннице ночей,
Творение мое нерукотворное
Прими скорее, свет моих очей,
Когда тебе прописано… снотворное.

Вас, милый доктор, я благодарю,
И вы за грех, надеюсь, не сочтете,
Что собственной болезни вам дарю
Историю в нестрогом переплете.

От вас не утаил я ничего:
Кардиограмма, пульс и пламень крови –
Все налицо. Молю: не хмурьте брови
Над вымыслом безумства моего.

Итак, ты лучше выдумать не мог,
Когда свои стихи детьми нарек.
Прими же, брат, сочувствие скорей
По поводу кончины малышей.

Одни умолкли в люльке навсегда,
Других настигла в ясельках беда.
Каким же ты, приятель, был отцом,
Коль загубил беспомощных птенцов?..

Метла не для адатов, как когда-то,
А для пороков нам нужна давно…
Тот ливень, что стремился смыть адаты,
Смывал и честь порою заодно.

Отец, твой посох пригодился б очень:
Взгляни, как безнаказанно снуют
Те, что язык и имя между прочим
Порою по дешевке продают…