Ах это время!
Лозунгам и фразам
Пустым и лживым не было конца.
И сокрушался от печали разум,
И ликовало сердце у глупца.
Судья нам совесть – ты запомни это.
И, не окончив вдохновенных дел,
В себе я
пулею из пистолета
Кривое время выпрямить сумел.
Стоит раздумье у плиты надгробной,
Событий многих связывая нить.
Ужели только мертвые способны
В подлунном мире правду говорить?!
* * *
– Наставники, не ведали вы
или,
Волшебный замок строя предо мной,
Живые раны, что кровоточили,
На выстрел обходили стороной?
– Ты времени дитя, ты мальчик века,
Ты шел по тропам гладким и прямым
И только одного лишь человека
Считал, как все, учителем своим.
– Вы, командиры, и честны, и строги,
Но как случилось, что никто из вас
Моей душе не объявил тревоги,
Задуматься не отдал мне приказ?
– Солдат,
ты не приписывай грехов нам,
Напоминаем, если позабыл:
Для нас и для тебя всегда верховным
Один главнокомандующий был!
– Как осенять, –
я говорю знаменам, –
Добро со злом могли вы наравне? –
И судьям говорю я и законам:
– Как вы невинных ставили к стене?!
– Не в нас вина, вина в твоей лишь роли:
С его рукой отождествлял ты флаг. –
И судьи огрызаются:
– Давно ли
Твоим законом был его кулак?!
– Родной отец,
неся раздумий гору,
Зачем и ты о многом умолчал?
– Боялись сыновей мы в эту пору,
И ты отцом другого величал.
Я небо не оставил без упрека:
– Где ты, всевышний, в это время был?
– Я заклинал: не сотвори пророка,
А ты из смертных бога сотворил.
– Зачем вершины таинством покорным
Легенду окружали всякий раз?
– Его орлом именовал ты горным
И пел о том, что взмыл он выше нас!
– Скажи, Октябрь,
ужели был не в силе
Ты чистоты мне преподать устав?
– Историю мою перекроили,
Героям битв измену приписав.
Под медный шелест гербовых колосьев
В иную быль поверили сердца.
И возвышался не святой Иосиф
В бессмертном чине моего творца.
Бледнеют звезды на небе, как жемчуг.
И сон, ко мне на цыпочках входя,
Перед зарею милосердно шепчет:
– Спи, времени двуликое дитя!