...Шумят над горами косые дожди...
Шамиль вопрошает мюрида:
– Вернулся отряд, снаряженный в Анди?
– Нет, мудрый. Отряда не видно.
Напрасно имам возвращения ждет,
На крыше напрасно стоит он.
Отряд не вернулся. Вернулся лишь тот,
Кто был вожаком у джигитов.
– Где пленник?
– Святейший! Казнить повели! –
Вожак отвечает со стоном. –
Связать беглеца мы никак не смогли:
Он скрылся за русским кордоном.
VIII
Дождь по склонам ручьями льет.
Над потоками пляшет град.
Отдалясь от родных высот,
Оглянулся Хаджи-Мурат.
«Вот она и порвалась, нить,
Нас связавшая с Шамилем,
Видно, час пришел – изменить
Тем, кто в сердце живет моем.
Мне пути обратного нет.
Вкруг стеною стоят леса...»
И джигит, подняв пистолет,
Трижды выстрелил в небеса.
– Ухожу, родной Дагестан!
Дагестан мой, прощай, прости!
Путь ведет меня в русский стан,
Мне других путей не найти!
И в ответ из мглы облаков,
Точно оклик: «Куда идешь?» –
Раздается клекот орлов –
Он с аварскою речью схож.
Вот они уже за спиной –
И Хунзах, и аул Анди,
Дом кунацкий и дом родной,
Все осталось там, позади...
Кровли, что поросли травой,
На аульских крышах дымки,
Родника говорок живой –
Навсегда теперь далеки.
Высоко, над горной травой,
Голубеет родная высь.
Дагестан окликает: «Стой!»
Дагестан взывает: «Вернись!»
Птички маленькие, крича,
Опускаются на кусты:
«Стой, Хаджи-Мурат, ча-ча!
На кого нас бросаешь ты?»
«Стой, мой сын! – побелев от ран,
Головой качает седой
Вслед ушедшему Дагестан. –
Ты куда устремился? Стой!..»
Есть преданье, что до сих пор,
По утрам туманом одет,
Всей тоскою угрюмых гор
Дагестан глядит ему вслед…
Вспять дорога зовет, маня.
«Воротись!» – велит синева,
И, стремясь удержать коня,
Обвивает ноги трава.
И печален и одинок
Из воронки военных лет
Беглецу кивает цветок,
«Воротись! –
он лепечет вслед.