ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Баюкает Каспий мятежный
В объятьях своих небосвод,
Где город Махача прибрежный,
На белый похож пароход.
Я помню, как в солнечных бликах
Сверкал он в преддверии дня,
Когда в остроклювых чарыках
Впервые увидел меня.
Безусый юнец, не без страха
На город глазел я в пути.
Большая, как туча, папаха
Весь лоб закрывала почти.
Окрашенный краской багряной,
С висячим железным замком,
В руке чемодан деревянный
Был с дедовским схож сундуком.
Пустой, но закрытый, он, видно,
Тому из дворов был под стать,
Овец на котором не видно,
Но пса продолжают держать.
Шла улица, как портупея,
Вдоль города наискосок.
И щепкой казался себе я,
В людской угодивший поток.
Хотелось вернуться мне в горы.
Они громоздились вдали,
Но ты удержал меня, город,
Мы вместе с тобою росли.
Влюбляться не раз еще буду
Во многие я города.
А спросят, встречая: «Откуда?»,
А спросят, прощаясь: «Куда?» —
Я гордо тогда — не иначе -
Вновь имя твое назову,
О доблестный город Махача,
Ушедший по плечи в листву!
Лишь на море гляну — и близкий
Встает предо мною моряк,
Что вынес на берег каспийский,
Огнем полыхающий флаг.
Ночные туманы, растаяв,
Росой покрывают причал.
О, если б Махач Даходаев
Из смертного плена восстал!
Он гордо расправил бы плечи,
Увидел бы город в цвету.
И сорок гортанных наречий
Его б окружили в порту.
Пред ним бы предстали впервые -
На нас, военком, мол, взгляни –
И вышки в строю нефтяные,
И лова ночного огни.
Он, помнящий грохот тачанок,
В час утренний встретил бы тут
С портфелями юных горянок,
Шагающих в свой институт.
Снега, на вершинах растаяв,
Несутся по склонам, звеня.
Хочу, чтобы горский Чапаев
На цоколе вздыбил коня.
Хочу, чтобы ночью и днем он
Привычно встречал поезда
И чаек проснувшихся гомон
Над ним не смолкал никогда.