Хочу, чтобы видел он зори,
Бульваров и улиц красу
И то, как в распахнутом море
Братается с Волгой Койсу.
По Цельсию тридцать четыре.
Колышется воздух. Жара.
Как будто бы в каждой квартире
Печь топит хозяйка с утра.
Стал мягок асфальт, как резина,
И, в полной дорожной красе,
Покрытая пылью машина
К почтамту свернула с шоссе.
Водитель в кабине горячей
Сказал, не скрывая тепла:
«Желаю, студентка, удачи!
Пока…» И машина ушла.
Ушла в направленье вокзала
Какой-то разыскивать склад.
И очень тоскливо вдруг стало
На сердце моей Асият.
Ей людная площадь казалась
Шумящим чужим островком.
Она постояла здесь малость
И двинулась дальше пешком.
Зеленый бульвар. На дорожке
Прохладные тени лежат,
И тоненьких веток ладошки
Тянулись к плечам Асият.
И тот, кто так памятен с детства
Приехавшей девушке с гор,
Ее поздравляя с приездом,
Навстречу он руку простер.
И на сердце не потому ли
Растаяла горечь, как снег,
Что встретился, словно в ауле,
Ей этот родной человек.
«Иди! Я надеюсь, что цели
Ты сможешь, горянка, достичь.
Не бойся ни бурь, ни метели», -
Безмолвно сказал ей Ильич.
Прошла еще несколько улиц.
Вот каменный красный фасад.
Заветные двери, волнуясь,
Открыла моя Асият.
* * *
Средь улиц, сей повести близких,
Есть в горской столице одна,
Что в честь комиссаров бакинских
Давно уже наречена.
Был в каменном здании красном
Во время войны еще тут
Решением партии властным
Особый открыт институт.
Табличка у входа.
Не глянув,
Читаю ее наизусть.
Друзья, с институтом горянок
Я вас познакомить берусь.
Зачеты папахи носившим
В нем не приходилось сдавать,
Как не приходилось кассиршам
Стипендию им выдавать.
Не роясь в студенческом списке,
С любым я поспорить готов,
Что здесь комендант для прописки
Не брал у парней паспортов.