* * *
Знаток всех неписаных правил.
Осман, чтоб потрафить иным,
Дружков закадычных направил
Забрать у Али свой калым.
«Знать могут откуда, мол, свиньи,
Как люди арбузы едят?
Глотают слюну пусть отныне
И гонят калым мой назад!
Но вещи ко мне не везите:
Али прикасалась к ним дочь.
На том вон бугре их сгрузите.
Костер озарит эту ночь».
И люди во тьме увидали,
Как пламя багровой рукой
Схватило дареные шали,
Перины и шелк дорогой.
Дивились в ближайшем ауле:
«Соседи в своем ли уме,
Иль, может, пришла к ним в июле
Зима в белоснежной чалме?»
Костер бесновался, пылая,
Взлетала седая зола.
И дружба двух горцев былая
Сгорела в нем сразу дотла.
Недоброе пламя утихло,
Но отблеск его, как на грех,
Похожий на рыжего тигра,
Сокрылся в глазах не у всех.
И мертвой лежал буйволицей
Посыпанный пеплом бугор.
Я знаю, его сторонится
Весною трава до сих пор.
А в прежнее время, пожалуй,
Двум горским родам на беду,
Давно бы стальные кинжалы
Уже оказались в ходу.
* * *
О девочки, помню, когда-то
Вы стайкой большой в первый класс
Учиться пришли, а в десятом
Осталось лишь четверо вас.
По мнению многих, ваш разум
Лежит на коленях. И вам
Лишь стоит подняться, как сразу
Его не окажется там.
И дочкам, подросшим на горе,
В аулах твердят их отцы:
Мол, знание — бурное море,
А вы и в реке не пловцы.
И с детства по этой причине
Их учат и жать, и косить,
И воду из речки в кувшине
Положено дочке носить.
А если кувшин этот ростом
Не меньше девчонки самой,
То воду не очень-то просто
Доставить из речки домой.
Иная из класса восьмого
Ушла потому, что она
Была, да еще за седого,
По воле отца отдана.
Та в браке недавно, а вроде
Ей десять прибавилось лет.
Другая уж с мужем в разводе,
А ей восемнадцати нет.